Что хрущёвско-брежневские твари сделали с историей самого великого подвига советского народа и какими средствами и способами они это делали.
Читали ли вы воспоминания крупных деятелей времен Сталина, например военоначальников?
Показалось ли вам в них что-нибудь странным? Заметили ли вы что это был инструмент опорочивания памяти о Сталине и о Великой Отечественной Войне?
Что вы об этом думаете?
Выдержка из книги П. Г. Балаева "Жаркое лето 1942-го. Шах и мат Фон Боку от Тимошенко"
А. М. Василевский, К. А. Мерецков и К. К. Рокоссовский – любимцы Сталина, если можно так выразиться. Люди, к которым Иосиф Виссарионович испытывал человеческую симпатию.
А. М. Василевский умер в 1977 году. Его воспоминания «Дело всей жизни» изданы в 1978 году.
К. К. Рокоссовский умер в 1968 году. «Солдатский долг» увидел свет в год смерти маршала. Мне один из читателей написал: «Рокоссовский умер 3 августа 1968 года, "Солдатский долг" подписали к печати 7 августа 1968 г. В одной из статей о Рокоссовском брякнули, что последнюю редакцию мемуаров маршал "одобрил" буквально за день до смерти. Хотя ясно, что Главпур изначально сидел в засаде со своими "ячейками", ожидая только смерти Рокоссовского».
К. А. Мерецков умер в 1968 году. Мемуары «На службе народу» вышли в 1968 году, в год смерти маршала. И про мемуары Мерецкова от читателя: «Когда подписали к печати мемуары Мерецкова я не нашёл, но в биографии написано, что последние полтора года жизни тот был тяжело болен. Мог и не прочитать, что там вышло в итоге». Какие интересные совпадения, правда? Если Александр Михайлович не увидел свою книгу (по всей вероятности, при жизни не решались напечатать её в таком варианте, в каком она свет увидела), то Рокоссовский и Мерецков, с большой долей вероятности, увидели. Мерецков точно, потому что он умер 30 декабря, в конце года. Думаю, что когда они увидели, например, как Константин Константинович, которому в мемуары редакторы вписали о том, как перед войной уставами было запрещено окопы рыть, увидели, во что редакторы превратили их воспоминания, то… люди уже очень пожилые, старики…"
